Время прочтения – 10 мин

Сейчас

Вернулся в свой родной город – Звенигородка Черкасской области, здесь проживает 20 тыс человек. Небольшой тихий город. Я здесь вырос, знаю каждый закоулочек и улочку.

У родителей здесь свой дом на берегу реки, что не может меня не радовать, потому что за рекой лесопосадка. Мне – человеку, который выходил из квартиры в Киеве раз в неделю, чтобы закупить продуктов на неделю и снова сидеть по 12-16 часов за компьютером, – это такое неплохое дополнение к моей бытовой жизни.

До большой войны

"Я – человек-интроверт. Общение извлекает из меня больше сил, чем хотелось. Поэтому у меня не было никакой вечерней жизни, я не ходил по барам-клубам-кафе. Очень редко выходил в кинотеатр, почти никогда – в театр. Большую часть времени я проводил дома”.

Я либо работал, либо занимался своими хобби: это компьютерные игры или армия миниатюр, которую собирал. Это маленькие солдатики.

Есть такая игровая система Warhammer, делают ее ребята из Британии. Она супер-мега-популярна среди – не знаю культурного слова – назовем их «задроты», nerd на английском. Я один из них.

Это супер-мега-клевые скульптуры, их нужно самому склеивать и разрисовывать. Вот это занимало определенную часть моего времени как хобби.

Как раз перед тем, когда русня повалила к нам из-за границы, я наконец-то собрал первую свою относительно неплохую армию и планировал числа 27-28 февраля сходить в клуб в Киеве и поиграть этой армией с такими же как я. Не получилось.

Мечты

Одна из самых больших моих мечтаний была приобрести собственное жилье. Обустроить так, как мне бы нравилось. И продолжать жить такой клево-классной жизнью в своей зоне комфорта и оттуда не вылезать по возможности.

"Зона комфорта немного сместилась – после Победы нашей, ведь сейчас все средства идут на армию, буду пробовать обустраивать свою жизнь здесь, в небольшом райцентре без Макдональдса".

Но, я думаю, я смогу это пережить.

24 февраля

Так как я работаю с клиентами из США, Австралии и вообще по жизни я «сова» (для меня день – это скучная пора, когда я на каждом шагу засыпаю. И я ненавижу просыпаться, особенно зимой). Как правило я засыпаю в 5-6 утра. А просыпаюсь в два, когда у меня начинается официальный рабочий день.

Эта ночь ничем не отличалась: я сидел за компьютером, играл в 5 утра в игры. Читал Твиттер. Делал мемчики о том, какие русня плохие и как они все умрут. А потом, когда укладывался спать, пошел почистить зубы. И когда я вернулся выключать компьютер, увидел, что в Твиттере происходит что-то странное для пяти утра: куча сообщений.

Начал смотреть: кто-то запостил видеообращение х*ла. Одновременно, когда я его пересматривал, я начал слышать далекие взрывы где-то на границах города.

«Тогда мне стало очень страшно»

Сам я проживал в Киеве на ст. м. «Голосеевская» – это южная часть города, относительно далекая от основных событий. Моя девушка тоже не спала.

"Мы начали собирать рюкзак, потому что «тревожные чемоданчики» у нас не были сложены – я, как и многие украинцы, совершенно не верил в то, что полномасштабное наступление возможно. Я все-таки думал, что они играют мышцами, пытаются надавить психологически. Я ошибался".

Я зашел в другую комнату (мы квартиру снимали в Киеве на двоих, в одной комнате – мы с девушкой, в другой – мой еще школьный друг, лучший). Мы его растолкали, он спросонья не понял что-куда-как. Мы попросили, чтобы он начал собираться и шел в укрытие. Он сказал, что он еще хочет кофе выпить.

Мы спустились вниз. Сначала планировали пойти в подвал дома, но девушка меня уговорила пойти в метро. Хорошо, что метро от нас – 2 минуты от подъезда.

«На полпути к метро у нас над головами что-то взорвалось и вокруг нас посыпались искры».

Как потом оказалось, над нами ПВО сбила ракету. Мы проживаем на Васильковской-2, а остатки ракеты упали на Васильковскую-3. Буквально через дорогу.

Эмоции были… не передать словами. Тогда мне стало очень страшно.

«Чеченцы не спустятся сейчас в метро, чтобы нас резать»

До метро мы дошли. Там стали собираться люди. У некоторых женщин стали появляться приступы паники.

"К тому времени я уже успокоился, потому что надо было успокаивать этих людей. Объяснять им, что никакие чеченцы не спустятся сейчас в метро, чтобы нас резать, как они кричали".

(авт.) Почему ты считал, что этого не будет?

Я большую часть своего внерабочего времени сижу в Твиттере. Там – большая часть моих знакомых и друзей, служащих в ВСУ, в Теробороне. Мы пришли к мысли: что бы ни случилось, Киев – достаточно защищенный, чтобы его нельзя было взять сходу, с марша, слету.

Техника, которая на следующий день была в Киеве, – это слишком мало. Чтобы взять Киев, им нужно было бы сконцентрировать вокруг Киева до 100 тыс. солдат и много техники. И то, что на окраине Киева смогли бы прорваться даже тысяча, это большого значения не имело бы. Мои знания, то, что я слышал, то, что когда-то имел глупость служить в армии в 2007 году...

Сейчас я очень сильно уважаю нашу армию, они клевые и классные, и это уже давно длится. Но в то время я рисовал бордюры, я совками лужи выплескивался вокруг штаба. И ту армию, которая была тогда, я ненавижу изо всех сил.

Там я начал очень сильно материться и курить сигареты.

«Если бы зашли чеченцы и начали б резать, я бы говорил те же самые слова»

Я старался говорить спокойно и логично. Я говорил: «Со всем уважением к вам, но я очень сомневаюсь, что в приоритетах тех же чеченцев или руснявых солдат в целом стоит лезть на станцию метро «Голосеевская», которая находится на юге Киева, чтобы убить там пару гражданских ножами».

Я говорил, что основная цель для них – воинские части в пределах Киева и Правительственный квартал на Липках.

(Авт.) Но, например, в Буче именно такая резня и произошла…

"Даже если бы через полчаса зашли чеченцы и начали бы резать, я бы говорил те же слова, успокаивал бы людей, потому что паника в убежище – это самое худшее, что может произойти".

Пусть люди поберегут нервы, меньше сердечных приступов и криков.

Поэтому я говорил: либо оставайтесь в метро, либо перейдите в нормальное бомбоубежище под районной больницей.

«Ракета взорвалась прямо перед ним»

Потом к нам присоединился друг в метро.

"Как оказалось, он все-таки – бесстрашный человек – сделал себе кофе, вышел на балкон с сигаретой, а ракета взорвалась прямо перед ним. У нас выбило окна на кухне и в зале".

И после того, как ни странно, он очень быстро собрался и догнал нас в метро.

Мы решали, что делать дальше. У нас был план добираться до моих родителей, потому что они среди нас троих жили ближе всего к Киеву. И мы поехали на Южный автовокзал в надежде, что там еще какие-то автобусы утром будут ходить.

Дорога возле обстреливаемого Василькова

Нам очень повезло, потому что действительно ехал в направлении Звенигородки автобус, водитель которого нас и еще где-то пятерых, кто смог добраться до Южного, подобрал.

"Ехать было «весело»: дорога от автостанции до моей родной Звенигородки пролегает возле Василькова, который в это время обстреливали, бомбили".

Но, когда мы уже от Белой Церквы свернули в район Таращи, Звенигородки, там уже немного отпустило.

Сама поездка была без приключений, но очень эмоционально напряженная.

«Кубло» в погребе

В первую очередь мы позвонили по телефону всем знакомым, друзьям, родственникам, которые находились в Киеве, в Хмельницкой области, в Черниговской области, чтобы узнать, все ли ок, угрожает ли им что-то. Предложить, чтобы они добрались до нас.

Потом нужно было поспать.

"Я был истощен и физически, и морально, но в первые недели нормального сна у меня почти не было".

Через день начались воздушные тревоги. Мы сделали себе кубло в погребе и проводили все тревоги там.

Первая неделя. Самое сложное

Самым тяжелым было психологическое состояние.

"Я всегда считал себя человеком не очень эмоциональным. Рассматривал ситуации со всех сторон, старался не паниковать, когда хотелось, и не сильно радоваться, когда хотелось.

А тут выяснилось, какое бы понимание ситуации у меня ни было, но над своим биологическим телом у меня контроля немного".

Была такая волна, когда у тебя начинается ужасное депрессивное состояние. Полная апатия, депрессия, страх, сердце колотится – тахикардия.

Буквально через час-два это состояние меняется на безразличие к опасности, ощущение собственной силы – «дайте мне нож, я ща пойду в посадку резать русских».

А еще через час-два это сменялось апатией, паническим состоянием.

И вот эта волна сопровождала меня первые две недели.

Я пил какие-то успокоительные, но есть подозрение, что это было плацебо: я просто должен был что-то делать. И это ощущение собственного бессилия и непонимания, что нужно сейчас делать, тоже влияло.

Мой друг, который курил, когда лупанула ракета, на 3-4 день после приезда в Звенигородку ушел в Тероборону.

«Спасибо Твиттеру – он меня очень успокоил»

Там сидели люди, которые для меня сыграли ту же роль, которую я играл для женщин в метро – они меня успокаивали.

Говорили, что через три дня Киев не возьмут, Украина устоит. И это дало мне силы вылезти из этой волны, когда было наиболее психологически тяжело.

Я пробовал работать, когда начинался приступ эйфории.

"Благодарю моих клиентов: большинство из них писали мне в тот момент слова поддержки. Очень редко кто-то просил что-то сделать, но это для меня тоже было клево-классно, потому что это возвращало меня к обычной жизни. И хотя бы на полчаса-час я щелкал эти сайты".

Месседжи от Лизардов

Сразу написал СОО Игорь, коллега Коля: все ли у меня хорошо, где я.

Я тоже писал – спрашивал, может, кому-то из Киева нужно убежище, так чтоб приезжали ко мне. Но у кого-то уже были «запасные аэродромы», кто-то хотел уехать дальше, на запад.

Но в любом случае я готов был им дать комнату-две, чтобы поселить.

Три месяца спустя

Я считал себя человеком привычки. До полномасштабного вторжения я построил свои рабочие процессы и бытовую жизнь так, как мне было удобно. Как только у меня появились силы и возможность, я сделал все, чтобы вернуться к жизни довоенного времени.

Я вернулся к тому рабочему дню, что у меня был раньше – ненормированному: если Клиент мне пишет в 4 утра, я ему отвечаю.

"Вернуть привычную бытовую жизнь оказалось невозможно: я постоянно смотрю новости о ходе войны".

Помогаю, чем только возможно, нашим солдатам. Я помогаю другу, который сейчас в ТрО проходит обучение и, возможно, будет отправлен на передовую. Я помогаю волонтерам со сбором денег.

«Синдром выжившего»

Я пытался логически оценить ситуацию, продумать все возможные сценарии.

Я понимаю, что нахожусь в центре Украины, в небольшом райцентре, где нет ни промышленной, ни военной инфраструктуры. Поэтому «искандер» в меня вряд ли прилетит. А если на меня прилетит тактическая ядерная боеголовка, значит, суждено было. И переживать за это я не вижу никакого смысла.

Вот такими вот мыслями я стараюсь себя успокоить, и это получается.

"У меня почти постоянно «синдром выжившего»: мне стыдно, что я не на передовой, что сижу в комфорте, имею возможность поесть три раза в день и ем все, что захочу. В то время, когда на Юге голодают люди, находящиеся под оккупацией, или ребята сидят в окопах неделями и месяцами.

Я помогаю всем, чем могу, но у меня ощущение, что этого недостаточно”.

Вместе с тем – несмотря на то, что у меня 1.92 м роста и 130 кг веса, и то не все жир, – я понимаю, что с нынешним состоянием моего здоровья много я не навоюю. Но если из военкомата позвонят и скажут «хватит сидеть в резерве – призывайся», я пойду.

«Я начал разбираться почти во всей мировой военной технике»

Я раньше этим вообще не интересовался. Я не мог отличить Т-72 от Т-80 и от Абрамса.

Сейчас я смотрю кучу видео – хронику, документальные съемки, фото с дронов о том, как взрываются российские танки. Даже начал немного разбираться в стрелковом оружии. И еще больше стал разбираться в военных аксессуарах.

"В нашем ТрО нужны то наколенники, то очки, то где-то нужно найти нормальную обувь, то ту же панамку, потому что летней формы не выдали, а уже начинает становиться жарко. То ребята захотели прибор ночного видения, и нужно понять, этот им подойдет или нет, и какие плюсы и минусы".

Это та тема, в которой я не хотел бы разбираться. Но сейчас мне без этого никак.

После нашей Победы

"У меня стоит бутылка коньяка еще с 2014 года. Я планировал выбежать на улицы и пить из горла, как обыкновенное быдло, а не из красивого фужерчика, кричать и прыгать".

Далее я свяжусь с ребятами, которые сейчас воюют. Я их всех поздравлю. Спрошу, когда у них будет возможность приехать ко мне, и мы сядем на берегу реки и сделаем шашлык.

Пока я не планирую возвращаться в Киев – несколько лет после Победы я планирую посидеть здесь, на Родине.

И ремонт. Я планирую, в какой цвет я покрашу стены в квартире, какой ламинат взять, какую кухню поставить, какая кровать, как у меня компьютер будет стоять. Это все сейчас для меня далеко и не ко времени.

"Но это одно из упражнений, которое помогает мне сохранять спокойствие и надеяться на лучшее".

Месседж себе в 23-24 февраля

23-го числа ко мне приезжали родители. Они ходили на митинг к Верховной Раде – они очень злы на нашего Гетманцева (ред.: глава Парламентского комитета по вопросам финансовой, налоговой и таможенной политики). Отец у меня частный предприниматель, и он протестовал против реформ, которые вводил этот Гетманцев.

Если бы на тот момент я знал, я бы много вещей передал с родителями в Звенигородку. Потому что буквально через 12 часов, как они уехали, я в рюкзак упаковал только футболки, трусы, носки и взял с собой книгу – фантастику, потому что думал, что в укрытии мне будет скучно сидеть.

Все вещи, включая мою армию солдатиков, на которую я потратил последние два года своей жизни, пришлось оставить в Киеве.

И вот только вчера (ред.: интервью было записано 25 мая) я смог все это забрать.

Как ни странно – я очень за это переживал – но несмотря на то, что мои вещи несколько месяцев простояли в квартире с разбитыми окнами, с ними почти ничего не произошло. Кроме того, что они покрылись слоем пыли.

Месседж для Лизардов

Во-первых, я уверен, что все будет хорошо.
Я уверен, что россия проиграла. Хотя она этого еще не понимает.

"Я уверен – и это не просто слова – что мы прорвемся, и у нас все будет хорошо: как у каждого в отдельности, так и в Компании в целом".

После Победы об Украине не забудут, и украинский продукт будет продаваться активнее. Это то, в чем я абсолютно уверен. Украина не проиграет!

В завершение

Я всегда называл себя националистом. Не из тех националистов, которые бегают с коловратами в вышиванках. Скорее, из тех, которые считали украинцев не хуже большинства цивилизованных наций.

Но после начала этого широкомасштабного вторжения я понял, что украинцы – гораздо лучше, чем я думал раньше.

"Потому что такой уровень поддержки и обычных украинцев друг другу, и наших Вооруженных сил. И, когда я смотрю, что в том же Твиттере за полчаса-час собирают на те же тепловизоры, на партию бронежилетов, – у меня это вызывает сильные эмоции. Гордость за нас".

И оказалось, что мы лучше немцев и французов. Ха! Неудачники!