Время прочтения – 10 мин

Про сейчас

Мы оставались у себя (ред.: Княжичи, Броварской р-н, Киевщина). Смысла не было уезжать – у нас все было спокойно. Наши знакомые в ТрО, в ВСУ прогнозировали, что наше село не будет интересным оккупантам: мы не на прямой дороге в Киев, а сбоку.

Да, в первые дни «прилеты» были, и ПВО работало. Мы видели ракеты посреди ночи – выглядело как сияние. В пятницу (ред: интервью записывалось в понедельник, 16 мая) мы видели и истребители здесь, несмотря на то, что война несколько отодвинулась от нас. Беспилотники все еще летают, скорей всего, наши.

"Теоретически может быть все – спрогнозировать развитие событий невозможно. Но мы почему-то верили, что до нас оккупанты не доберутся".

(авт.) Что для вас стало бы точкой невозврата, после чего вы бы точно уехали?

У моего брата, который жил в Ирпене, прямо над крышами домов летали истребители. Наверное, если бы у нас так было, мы бы уже через 15-20 мин были очень далеко (ред.: смеется).

Но есть еще один фактор, который повлиял на наше решение: мы должны были рожать. Мы уже обо всем договорились, у нас были планы. Мы уплатили взнос в киевский роддом, которому мы доверяем. Там мы и рожали уже в третий раз во время войны.

24 февраля

Наше 24 февраля началось бомбежкой воинской части, расположенной на границе Киева и Броваров. Родители рассказывают, что увидели сияние от взрыва первой ракеты. Они даже выбежали на улицу разглядеть.

"В нашей комнате начали необычно «тарабанить» двери. Собственно, от этого я и проснулся. Почти сразу я почувствовал несколько взрывов.

Мой телефон начал разрываться от уведомлений: телеграм-каналы, на которые я подписан, сообщали о ракетных ударах по всей Украине".

А жена с детьми спали до 10 часов, ничего не слышали.

Первые решения

В тот день родители даже пошли на работу. Мама вернулась раньше, после обеда.

Я должен был поехать в «Ощадбанк» на Кулибина (ред.: улица, которая ответвляется от пр. Победы. Уже на следующий день мимо Кулибина двигалась вражеская техника). Пришлось поменять планы.

Мы начали обустраивать укрытие в погребе: занесли обогреватель, затянули свет и интернет, чтобы я мог там спокойно работать.

В этот же день я съездил в супермаркет – закупился консервами, водой. Заправился топливом. Уложился в один час, потому что знал заправку, где обычно очень малолюдно.

"Да, мы ожидали вторжения. Но никто не верил, что это случится. Хотя об этом и говорили события, происходившие накануне".

Первая неделя войны

Помню полное непонимание, что будет дальше.

"Жена хотела уезжать заграницу.

Машина была заправлена, но я не был уверен, что смогу безопасно доставить семью к границе".

На время тревог и обстрелов мы спускались в подвал. Начали ночами караулить: дедушка наверху, а я внизу, в подвале. Иногда исчезал свет, интернет. Но так и сейчас случается, когда уже не бомбят.

«Война – не война, а нам нужно было рожать»

У моей жены есть противопоказания к родам естественным путем, поэтому мы заранее запланировали кесарево сечение. Война – не война, а мы должны были рожать. Была назначена дата 15 марта.

"Но, когда началось вторжение, появился еще один серьезный повод для переживаний: у жены на фоне стресса схватки могли начаться раньше времени. И если это случится ночью, то из-за комендантского часа я не смогу вовремя доставить ее в больницу".

Поэтому, посовещавшись с врачом, мы приняли решение перенести кесарево на девятое число.

Так мы случайно поддержали нашу семейную традицию…

Семейные имена и даты

"Все мальчики в нашей семье рождены девятого числа: я – 9 апреля 1997 года, Коленька младший – 9 апреля 2020 года, а Мирославчик – 9 марта 2022 года.

А все девочки – двенадцатого: мама Карина празднует день рождения 12 декабря 1996, а дочка Милана – 12 ноября 2018 года".

Мы «рожали» каждые два года: 2018, 2020 и 2022.

К тому же все дети – «БМН»: Билецкие Милана Николаевна, Николай (ред.: на украинском – Микола) Николаевич и Мирослав Николаевич (ред.: смеется).

День родов

Еще за пару недель до родов, когда началось вторжение, наш врач нам позвонил по телефону и сообщил, что он – на месте, персонал тоже, больница работает. Так что в день родов мы утром с ним созвонились и подтвердили планы.

За пару дней до этого я машиной проехался дорогами, которыми можно будет добраться до Киева. Так я выяснил, сколько блокпостов придется проехать, какие именно, какие дороги закрыты, заминированы.

"Было «золотое правило»: уехать из Княжичей можно несколькими дорогами, а вернуться – только через Бровары. Через лес мы ехать не могли, чтобы не провоцировать наших или вражеских военных".

Поэтому у нас оставался только центральный выезд. И там проблем не было: посмотрели документы, осмотрели машину и выпустили.

9-го числа мы дождались конца комендантского часа, загрузили вещи в машину и отправились.

«На первом блокпосте мы сказали, что рожаем»

"Первый блокпост мы проехали очень быстро: мы сказали, что рожаем. Они испугались! (ред.: смеется). Тогда мы пообещали, что родим не у них, а через несколько часов".

Второй блокпост мы пролетели на скорости 100 км/ч на аварийках и полосой, предусмотренной для ВСУ, ТрО и «скорой». Когда нас остановили и узнали, что мы рожаем, то тоже быстро отпустили.

А потом на съезде с Дарницкого моста мы встали. Уже думали, что перекрыли дорогу, и дальше двигаться будет невозможно. Оказалось, что в то время грузовики как раз выгружали песок и делали «змейку», чтобы усложнить движение вражеским колоннам в случае прорыва. Потом мы проехали и там.

Далее, объезжая бетонные блоки и «ежи», мы добрались до роддома. Там нас уже ждали.

Приятный сюрприз

Первое, что мы увидели, – пустая парковка. Это было самое приятное (ред.: смеется).

Когда мы рожали сына в 2020, я только утром, в 7:00, видел свободные места для парковки. В обед запарковать машину становилось настоящей проблемой. А здесь – красота! Становись, где хочешь – хоть поперек, хоть треугольничком (ред.: смеется).

Мы забрали вещи и пошли.

Второй приятный сюрприз

Мы договаривались с медиками, что я привезу жену и уеду.

Но на этот раз врач вдруг разрешил побыть при родах. А потом и на все время пребывания жены в больнице (ред.: трое суток). Мол, ездить туда-сюда сейчас довольно проблемно, а в бункере было достаточно места и для меня. Так что я остался. Супругу забрали на операцию.

Когда родился Мирослав, его принесли мне в палату, а жену оставили отходить от операции. За это время я успел медсестричкам поремонтировать несколько телефонов, и они часов в 20:00 практически заставили меня «позавтракать».

"К тому времени медицинский персонал уже дней 12-13 жил прямо в больнице. У них не было возможности выехать домой и не было кем их заменить.

Около 21:00 всех нас уже устроили в бункере".

Бункер

Первый роддом в Киеве был построен еще во времена Холодной войны. Так что бункер там – вполне настоящий (ред.: бомбоубежище).

"Как и положено, там толстенные стены, не пропускающие даже сигнал мобильной связи. Есть с двух сторон гермодвери. Есть операционная, но сейчас она без оборудования. Это настоящее укрытие, отвечающее всем нормам безопасности: оно может выдержать прямое попадание ракеты".

До вторжения там хранились карточки пациентов и другая документация. В конце февраля бункер начали опустошать для принятия рожениц.

Палаты в бункере были подготовлены еще до нашего прибытия: это была двухместная комната с полноценными кроватями для меня и жены, для нашего ребенка и еще одной находившейся на сохранении дамы.

Кроме пациентов и их семей, в бункер на ночь «спускали» персонал и врачей. Наверху оставались только дежурные, принимавшие вновь прибывших пациентов.

«Находиться там неделю автономно»

Волнения

Волнения были, но не столько из-за войны, сколько из-за того, что на время родов мы оставляем детей.

"Взять с собой в роддом мы их не решились, ведь дорога сложная и результат неизвестен: могло случиться что угодно. Если бы роды начались раньше и естественным путем, это было бы крайне опасно".

Поэтому дети оставались с прабабушкой, бабушкой и дедушкой, а мы оставались в напряжении.

Когда мы родили, было одно желание: домой! К детям!

Но нас отпустили не сразу: врач хотел убедиться, что с женой все хорошо. В то же время женщины, рожавшие естественным путем, уже через сутки могли ехать домой.

На пути домой мы еще подвезли двух медсестричек: помогли двум семьям встретить родных (ред.: улыбается).

Ограничения и неудобства

Жизнь до войны и во время войны у нас не изменилась. Ограничения, неудобства есть, но не изменения.

Среди ограничений – не всегда есть возможность свободно передвигаться за пределами своего двора. К тому же мы всегда придерживаемся светомаскировки.

Я – так вообще уже работаю без света: мои три монитора расположены так, что почти освещают мой уголок.

Ценности

«Чего мне грустить?»

Недавно общался с людьми в очереди в ЦПАУ (ред.: Центр предоставления административных услуг): они говорят, однажды обнаружили, что в доме у них – оккупанты, во дворе – вражеский танк. Они в чем были – так и прыгнули в реку, переплыли и убежали. Дом сгорел.

И, рассказывая это, они шутят и улыбаются!

Я вспоминаю о них и думаю: если они шутят над этим, то чего мне грустить? Они ведь правда все потеряли, даже документы!

"Конечно, нам страшно всем. Нет человека, которому бы не было страшно. Но есть главное правило: если мы начнем паниковать, мы не сможем принимать правильные решения. Ты не сможешь объективно оценивать ситуацию и сделать именно то, что убережет твою семью".

Я не могу паниковать и показывать моим детям свой страх, ведь они будут подражать мне. Вот моя доченька говорит: «Когда я вырасту, поможете мне дать россиянам сковородкой по лбу? А по заднице? А поставить их в угол? А посадить в клетку? А расстрелять?» (Ред.: смеется).

Ей 3.5 года и она все понимает. Если она будет видеть испуганного папу – а мне действительно страшно – то она будет сильно переживать. А им нужно нормально спать. Им нужно держать себя в руках. И мы за это ответственны.

«Это не война»

Когда открылось все, что пережила Буча, накрыли разные ощущения.

"То, что там произошло, – это огромное горе. Это не война, это геноцид. В моем понимании война – это другое".

Мои бабушки рассказывали о Второй мировой. Они рассказывали, что фашисты стреляли, отбирали вещи, но не совершали то, что было совершено в пригородах Киева.

Вот у бабушки по отцу был случай: они были многодетной семьей. Как-то во время войны немцы привезли саженцы деревьев, чтобы высадить на оккупированных территориях. Часть саженцев отдали семье бабушки: мол, сажайте, вырастет – будет вам прокормиться.

Из того, что мне рассказывали, немцы не совершали геноцид – они занимались войной. Некоторые даже стреляли вверх, чтобы не убить человека.

Но, конечно, они были разными.

Научиться во время войны

"Наверное, самое главное, чему научились все в нашей семье, – больше слышать друг друга, планировать с учетом потребностей друг друга. Общаться друг с другом".

Сначала, даже до рождения Мирослава, мы дежурили у дровяного котла на улице: папа его поджигал, а когда он шел спать, я, пока работал, периодически делал обходы территории, прислушиваясь к происходящему вокруг. Дальше – несколько часов поспал и на работу (ред: смеется).

После Победы

Сначала отпраздную! Я возьму отпуск на этот день! Съезжу в магазин, возьму виски или коньяка, мяса, заберу жену и детей, и мы пожарим мяса или рыбы на мангале.

Второе – установлю третье детское автокресло с изофиксами в машину (ред.: смеется)! Сейчас это сложно сделать.

"Сейчас мы планируем максимум на два дня наперед. Война, хотя и отодвинулась от нас, но не закончилась.

Мы понимаем, что это будет продолжаться, скорее всего, до конца года: наших врагов еще много".

Мы должны вернуть все наши территории, и для этого нужно время.

Месседж Лизардам

Была недавно новость: за более, чем 70 дней войны, в Киевской области родилось 2103 ребенка. Война-не война, а жизнь продолжается.

"И у нас очень много обязательств: перед нашей семьей, ведь ее нужно поддерживать – детей, жен, родителей. Мы должны поддерживать и вторую семью – нашу Компанию: мы должны нашим коллегам, которые на нас рассчитывают. Мы не можем подвести наших Клиентов, тоже старающихся работать в этот сложный период".

Мы не должны сильно горевать. И не нужно чувствовать себя виноватыми за те решения, которые мы принимали в это время. Каждый из нас принимал правильные на тот момент для себя решения.

Мы остаемся вместе, мы открыты для помощи друг другу. И вот это – наше единство, готовность помочь и поддержать – это, после собственной семьи, самое главное. Ведь благодаря гибкости нашей Компании мы имеем возможность обеспечивать наши семьи всем необходимым.

Многие бизнесы сейчас не могут работать. Мой университетский друг работал в одном очень крупном онлайн-магазине. Их оставили безработными. И как себя кормить?

То, что наша Компания так хорошо держится, – это большой выигрыш. И мы должны очень стараться, чтобы поддерживать ее.

"Проблемы пройдут – война временна. Главное не потерять нашу человечность и коллективный дух, взаимную поддержку. Ведь Компания «не бросает своих», и главное – быть частью Компании. Не только получать, но и быть готовыми отдавать".

Напоследок

Война показала несколько очень важных вещей.
Что мы – сильный народ, мы – нация.

"Что наша Компания очень гибкая. Это мы продемонстрировали нашим Партнерам еще во время коронавирусных ограничений: дайте нам работать из любого места, и мы будем делать это качественно".

Что во время войны мы должны делать свою работу так же качественно, как и раньше. Компания будет обеспечивать выполнение своих обязанностей перед Партнерами, Лизардами, платить налоги Государству, которое будет поддерживать нашу экономику – а нам очень нужна сильная экономика.

Что мы можем вместе DDOSить россию так, что даже там признали, как эффективно мы это делаем. Мой домашний ПК отправлял запросов столько, что мой VPN отпадал где-то через час. Его нужно было постоянно перезапускать (ред.: смеется). Я даже ждал претензий от провайдера, но там пока все тихо.

"И вот так – вместе – мы удержимся".

Очень жаль пострадавших людей, погибших людей. К сожалению, мы их не вернем. К сожалению, еще многих мы потеряем. Но у нас есть цель, к которой нам нужно идти.

И дойдем мы только вместе.